Почему журналисты мало пишут о ВИЧ?

Тема ВИЧ, безусловно, важная и социальная – из повестки сегодняшних СМИ практически исчезла. О заболевании, как правило, вспоминают к 1 декабря (Всемирный день борьбы со СПИДом, - прим.ред.) и когда возникают проблема, конфликт или скандал. Постоянно и системно о ВИЧ пишут единицы журналистов и единицы СМИ.

Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) – болезнь молодая. Ее открыли в 1983 году. Активно говорить и писать о ВИЧ начали в конце 90-х годов прошлого века. Использовались тогда исключительно формулировки: «чума 20 века», «смертельная болезнь», «бич». Собственно, эти и похожие формулировки журналисты используют до сих пор.

Общество с подачи журналистов (или журналисты, следуя мнению общества?) отношение к ВИЧ и ВИЧ-позитивным людям меняет со скрипом. Виталий Мельковский, который живет с ВИЧ более 10 лет, говорит, что это отношение постоянно качается от сострадания к ненависти. Виталий неоднократно выходил на улицы Екатеринбурга с плакатом: «У меня ВИЧ, обними, если не боишься».

И каждый раз уходил с акции в слезах. Многие подходили, обнимали, говорили добрые слова. Видно было, что это по-настоящему, не для показухи, не для того, чтобы поржать.

С неприятием Виталий тоже сталкивался. Оскорбления прилетали ему в сообщениях в соцсетях даже от незнакомых людей.

В городе легко спрятаться, если хочется, а даже если не хочется прятаться, людей так много, что на тебя не обратят внимание, что бы ты ни делал (даже если внимание тебе необходимо). Так бывает, это не хорошо и не плохо, это просто так. То есть во многих случаях хорошо.

Медицинская помощь в городе лучше и ближе, как бы мы ни ругались на организацию здравоохранения. Люди чуть образованней и шире во взглядах. Тут часто, но все же реже, чем в области встречается отвратительная дискриминация, когда ВИЧ воспринимается как проказа, а человеку со статусом отказывают во всем: в работе, в услугах, в человеческих отношениях.

В городе есть СПИД-центр, а в нем работают более понимающие специфику врачи. Не без проблем тут все, я не идеализирую, но все же лучше, чем в Искитиме, Барабинске или, я не знаю, Северном. С меньшей вероятностью, человек, живущий с ВИЧ в городе, будет выбирать, поехать ему в СПИД-центр за терапией или купить еды.

С меньшей вероятностью городского ВИЧ-положительного ребёнка будут отказываться принять в школу или на развивающие занятия (просто потому что с меньшей вероятностью каждая собака в городе будет знать о диагнозе). С меньшей вероятностью, чем в районной больнице, медсестра в городской поликлинике скажет беременной ВИЧ-плюс маме, что не нужно ей пить терапию, это все яд, отрава, СПИДа нет никакого.

Вера Коваленко – руководитель областной общественной организации «Новая жизнь» в Екатеринбурге. Общественники работают с ВИЧ-позитивными людьми. И часто им приходится брать первый огонь истерик на себя. Обычно, когда человек узнает, что у него положительный ВИЧ-статус, его охватывает паника, ужас и «крах всему».

Сейчас стали чаще выявлять болезнь у людей 45-55 лет, которые уверены: ВИЧ – это про «падших». Вера рассказывает случай, когда о положительном ВИЧ-статусе узнала женщина 45 лет:

– Это же болезнь проституток, у меня ее быть не может, у меня всего два мужчины были, с одним 20 лет прожили, двоих детей воспитали. Я порядочная женщина, каждый день моюсь, откуда у меня ВИЧ? – выкрикивала она активистам.

Екатеринбургский журналист Оксана Маклакова (ЕТВ) вспоминает историю, когда о положительном ВИЧ-статусе узнала женщина пенсионного возраста. Предыдущих представлений о болезни хватило на то, чтобы женщина замкнулась, перестала общаться с друзьями и родными, почти не выходила из дома.

Два года активистам и психологам региональной общественной организации «Новая жизнь» потребовалось, чтобы вывести женщину из депрессии и убедить – жизнь продолжается, ничего страшного не произошло.

Еще одна история произошла в Челябинске, когда Оксана ехала на такси в детский дом для детей с положительным ВИЧ-статусом. Таксист, узнав об этом, поинтересовался у журналиста, взяла ли она с собой маску и перчатки.

У многих людей ВИЧ и всё, что с ним связано, вызывает страх. Страшно узнать о своем статусе. А если узнал, и он оказался положительным, – страшно об этом говорить друзьям и родным. Небезосновательно страшно.

Стигма и дискриминация – эти два понятия напрямую связаны с ВИЧ. На ВИЧ-позитивных людях ставят «клеймо», их осуждают, травят, разговаривают с ними свысока. Их готовы гнать поганой метлой с планеты, потому что «зараза» и «чума 20/21 века». К тому же принято считать, что ВИЧ – это болезнь людей, употребляющих наркотики; тех, кто занимается коммерческим сексом, и мужчин, практикующих секс с мужчинами.

На самом деле положительный ВИЧ-статус могут иметь люди разных привычек, разного рода деятельности и материального статуса. Болезнь давно перестала быть болезнью «наркоманов», «проституток» и «геев».

В свое время в программе областного телевидения (Свердловская область) вышел сюжет про жительницу Березовского, которая якобы умышленно заражает мужчин ВИЧ.

В репортаже под названием «СПИДоноска хвастается в соцсетях, сколько мужиков заразила» девушку называют «заразительницей», а видеоряд состоял из нарезки фотографий 26-летней героини сюжета Таисии, взятых с ее странички в социальной сети.

Девушка действительно имеет положительный ВИЧ-статус, но того, в чем ее обвиняли в сюжете, по словам Таисии, она не делала. Березовчанка предположила: ее профиль взломал один из несостоявшихся ухажеров, решив таким образом отомстить за то, что девушка его отвергла.

Жизнь Таисии после выхода сюжета изменилась: ее попросили съехать со съемного жилья, ей стали угрожать расправой и лично, и в соцсетях. Проблемы начались и у матери девушки: соседи пытались выселить ее из квартиры и требовали от нее справку, что она не заражена ВИЧ.

– И это всё происходило в наши дни, а не в средневековье, – говорит Оксана Маклакова. – Подобное случается из-за страха, который берется от незнания. Отсутствие достоверной информации приводит к страху. И всё это последствия того, что писали журналисты 20 лет назад.

Чем больше стигма и дискриминация в отношении ВИЧ-позитивных будет процветать в обществе, тем больше людей будут заражаться. Распространение болезни напрямую связано со страхом.

– Если речь идет про онкологию, то принято писать корректно, если про ВИЧ, то «человек виноват», – говорит Коваленко. – Надо объяснять, доносить, как передается инфекция, если человек принимает терапию, которая блокирует вирус, то он не разрушает себя и ни при каких обстоятельствах не представляет опасности для окружающих. Но у многих людей по-прежнему остается дремучесть в головах в отношении ВИЧ.

С ВИЧ-позитивным человеком можно обниматься, пить из одной кружки, есть одной ложкой. Ему можно перебинтовать руку, если он поранился. Так ВИЧ не передается.

Максим Казарновский, биохимик, ученый, лектор просветительского фонда «Эволюция», прицельно изучает и рассказывает о ВИЧ не первый год.

– Эта тема очень интересна публике, – говорит ученый. – Я сам имею медицинское образование и для меня знания о ВИЧ являются частью нормальной картины мира. Но для людей из других сфер это оказалось чем-то, что вызывало страх и интерес, которые они не могли удовлетворить. На момент моей первой лекции оказалось, что информации о ВИЧ в публичном пространстве неоправданно мало. Эта самая нехватка информации, как оказалось, приводит к куче проблем как для ВИЧ-положительных людей, так и для их близких.

Представления аудитории про ВИЧ находятся на уровне дворовых бабушек из анекдота: «да они все наркоманы и проститутки». Этот стереотип надо разрушать.

– В современной журналистике о ВИЧ категорически не хватает личных историй, – считает Максим Казарновский. – О ВИЧ почти всегда говорят обезличенно. Это неправильно. Нужно рассказывать конкретные истории, показывать живых ВИЧ-положительных людей.

Когда журналист начинает писать о ВИЧ, общаться с общественными организациями, которые специализируются на работе с ВИЧ-позитивными людьми, истории «приходят» сами. И каждая такая история по-своему уникальна.

По словам Оксаны Маклаковой, она хоть и пишет о ВИЧ около 10 лет, в ее листе ожидания еще «куча ненаписанных тем».

– Каждый человек, который живет с ВИЧ, – готовая история, – говорит Оксана. – Если навскидку перечислить несколько тем – это уголовное преследование за заражение ВИЧ; это заключенные с положительным ВИЧ-статусом. У нас не хватает общественных организаций, чтобы остановить эпидемию. Общественникам нужно отдать больше полномочий, они могут работать с теми, куда государство получить доступ не может: с людьми, употребляющими наркотиками, с работниками коммерческого секса, к мужчинам, практикующим секс с мужчинами.

Темы для публикаций можно искать на тематических форумах и в группах в соцсетях.

– Я не ищу информационный повод. Если мне тема интересна, найду о чем писать, – говорит Маргарита Логинова. – Можно рассказывать отдельно о ВИЧ-позитивных женщинах, о парах, где у одного из партнеров положительный ВИЧ-статус. Рождение здорового ребенка у ВИЧ-позитивных родителей – это прекрасно. Людям нужны истории. Надо искать героев и описывать базовые вещи через хорошие истории.

Статистика по заболеваемости в городе и регионе – информационные поводы, чтобы поговорить с читателями про болезнь. Как и работа некоммерческих организаций, активистов. Как и различные медицинские исследования. Правда, они проходят за рубежом и их результаты публикуются в англоязычных изданиях. Поэтому для журналиста, пишущего про ВИЧ, знание английского языка желательно.

ВИЧ-позитивные люди должны получать бесплатное лечение от государства. По словам Максима Казарновского, качество этого лечения и окружающая его бюрократия и инфраструктура столь убоги и неразвиты, что многие люди отказываются от терапии, лишь бы не иметь с этой системой никаких дел. «Об этом тоже надо говорить, чтобы возник общественный запрос на перемены», – считает ученый.

Проведение аукционов на поставку препаратов для терапии – тема. Как такие аукционы проводятся, своевременно ли, сколько и на что деньги тратятся? Каждый год в разных регионах возникают проблемы с обеспечением ВИЧ-позитивных необходимыми препаратами. Происходит это по разным причинам и в разных масштабах.

Для победы над эпидемией ВИЧ необходимо, чтобы 90% всех живущих с ВИЧ знали свой статус. Из этих 90% – еще 90% проходили терапию. Из этих 90% – у еще 90 была неопределяемая вирусная нагрузка.

«Но пока у нас нет ни первых 90 процентов, ни тем более вторых 90», – говорит Рита Логинова.

Чтобы рассказывать читателям актуальную информацию, журналисту необходимо этой актуальной информацией владеть.

По мнению Веры Коваленко, сейчас важно писать о том, как человек живет со статусом ВИЧ, о том, что рождаются здоровые дети, что благодаря лечению, наличие ВИЧ-инфекции не влияет на продолжительность жизни. Читателям необходимо рассказывать о существующей профилактике после рискованного поведения, как не заболеть ВИЧ, что ВИЧ – уже давно не смертельное заболевание, о современных схемах лечения, о необходимости приема АРВ-терапии, о важности приверженности лечению.

Виталий Мельковский обозначает еще две темы для журналистов: ВИЧ и усыновление детей, ВИЧ и туберкулез или гепатит.

Ракурсов у этой темы множество, ищите героев, смотрите на проблему в национальном или локальном масштабе, следите за актуальностью данных, соблюдайте этические стандарты.

По словам Веры Коваленко, до сих пор многие журналисты, если пишут историю человека, задают глупые вопросы.

– Неприлично спрашивать, как человек заболел ВИЧ, – говорит Коваленко.

Ошибаются журналисты, когда считают, что важно рассказывать, кто с кем спал, кто что употреблял. Какая разница, кто как заболел? Еще одна ключевая ошибка – это приравнивать ВИЧ и СПИД. ВИЧ – не то же самое, что и СПИД.

Вера Коваленко не рекомендует использовать в текстах жаргонные выражения, типа «вичовый» – это оскорбление. Отдельные журналисты жаргон и в заголовки выносят.

Оксана Маклакова отмечает: журналисты и сейчас называют ВИЧ смертельным заболеванием. Только он таковым не является, вирус иммунодефицита человека относится к категории хронических болезней.

По мнению Виталия Мельковского, журналисты не берутся писать о ВИЧ, так как опасаются, что их могут привлечь к ответственности за пропаганду наркотиков или нетрадиционных сексуальных отношений.

Журналисты Маргарита Логинова и Оксана Маклакова соглашаются, что опасения не беспочвенные, но риски минимальны, если пути передачи инфекции только перечислять. Или выстраивать предложения, где ключевое слово – человек.

Если ВИЧ-позитивный герой не готов рассказывать свою историю открыто, то журналист не имеет право его называть.

По словам Маргариты Логиновой, периодически журналисты в своих публикациях о ВИЧ выбирают моралистский тон.

– Бесполезно тыкать в человека, который употребляет наркотики, что это плохо. Хоть десять раз ему об этом скажи, никакого эффекта не будет, – говорит Маргарита. – И это вызов, как писать для людей, кто в активном употреблении прямо сейчас.

Осуждать их можно сколько угодно, но важнее вопрос – как помочь им сохранить здоровье?