Какая информация запрещена в России
и как писать, если нельзя
Цензуры в России нет. Формально. В реальности есть запретные темы, есть ограничения, есть самоцензура и есть страх стать неугодным.
Распространенное явление, когда редактор согласует материалы с чиновниками до публикации, когда по звонку с сайта снимаются новости и материалы, удаляются комментарии. Есть темы, которые запрещены на законодательном уровне. И есть СМИ, которые штрафуют и блокируют, если они такие темы освещают.
Есть ли в России свобода слова? И нужна ли такая свобода обществу? Как работать, когда запрещают и ограничивают? Давайте разбираться.
Есть ли в России свобода слова? И нужна ли такая свобода обществу? Как работать, когда запрещают и ограничивают? Давайте разбираться.
- Как таковой цензуры, чтобы сидело некое ведомство, отслеживало публикации и потом на постоянной основе приходило и говорило: это писать нельзя — такого у нас нет. Если журналист независим, если он может позволить себе заниматься профессией, чиновник на него повлиять не может.
Другое дело, если СМИ находится на муниципальном или государственном контракте, или на договоре информационного обслуживания, или получает финансирование из бюджета, или живет от гранта к гранту, тогда — да. Но и это не столько цензура, сколько деловые взаимоотношения. Кто девушку поужинал, тот хочет ее потанцевать.Виталий Обединзаместитель главного редактора газеты «Якутск Вечерний» - Цензура в постсоветской России началась не сегодня. Просто сейчас мы видим дополнительный виток давления на свободу суждений. Но нельзя сказать, что здесь и сейчас что-то радикально изменилось.
Я человек, который прожил при двух Конституциях — сталинской и брежневской, — которые тоже гарантировали свободу слова и которой тоже не существовало. Поэтому нынешняя дистанция между реальностью и тем, что написано в Конституции, — не удивляет. С формальной точки зрения у нас цензуры нет.Виктор Мучникглавный редактор ТВ2 - Если мы говорим про Россию, то цензуры абсолютно нет. У нас есть разные СМИ с разной позицией, с разными заказчиками, с разным видением мира. У нас в отличии от других стран, можно говорить обо всем. Цензура — это когда есть конкретный запрет говорить на какую-то тему.Юлия Загитовасекретарь Союза журналистов России, медиаисследователь
- По факту цензура, конечно, есть. Хотя я не буду говорить за все регионы — везде по-разному. Где-то цензура существует в открытом виде, когда люди носят на подпись полосы главе администрации или еще кому-то. Где-то она существует завуалировано, когда есть определенные темы, на которые журналистам лучше не писать.Павел Шишкинглавный редактор газеты «Пензенская правда»
- Никто никому ничего не запрещает писать, никто не обязан согласовывать тексты до публикации. Такие истории чаще всего неформально организуются. И у меня есть ощущение, что очень многие редакторы, которые идут на это, часто сами проявляют готовность и желание сверять материалы.
Подобное происходит не только в СМИ, подконтрольных властям. Аналогично поступает бизнес, руководители предприятий, силовики — то есть некие сильные мира, люди, у которые реальная сила.Владимир Касютинглавный редактор журнала «Журналистика и медиарынок» - У цензуры есть четкое определение. Если следовать ему, то цензуры у нас нет, в России она запрещена. Если объективно смотреть на правоприменение, то происходящее в медиа в настоящем сложно назвать свободным рынком и свободой слова. Мы всегда стараемся работать в рамках закона. Но не всегда получается в том виде, в каком толкует законы Роскомнадзор. Тем не менее мы стремимся не давать поводов к нам придираться.Софья Крапоткинаглавный редактор интернет-журнала «7×7»
У СМИ высокая зависимость от бюджета
Самая сильная и свободная пресса там, где есть промышленность, оборонка — на Урале и в Сибири, отмечает Владимир Касютин. «Там у населения выше общественное самосознание, сама аудитория более давящая на власть и бизнес, — говорит Владимир Леонидович. — Вследствие чего в прессу приходят люди подготовленные профессионально».
На юге и в центральной части России сильных изданий меньше — «способствуют» экономическая и демографическая ситуация, определённые традиции.
— Есть небогатые регионы, которые почти полностью зависят от бюджета, там нет предприятий, бизнес не развивается. И бесполезно ругать редактора СМИ, что он не зарабатывает. Там нечего рекламировать и зарабатывать не на чем, условий для этого нет, — говорит Павел Шишкин. — Если только сам откроешь нефтяную скважину и в свободное время будешь газету выпускать...
На юге и в центральной части России сильных изданий меньше — «способствуют» экономическая и демографическая ситуация, определённые традиции.
— Есть небогатые регионы, которые почти полностью зависят от бюджета, там нет предприятий, бизнес не развивается. И бесполезно ругать редактора СМИ, что он не зарабатывает. Там нечего рекламировать и зарабатывать не на чем, условий для этого нет, — говорит Павел Шишкин. — Если только сам откроешь нефтяную скважину и в свободное время будешь газету выпускать...
Общество не готово платить за информацию
Способы надавить на независимое СМИ есть. Например, лишить лицензии. Еще вариант — если власть не может подчинить себе свободноговорящую редакцию, тогда она запрещает бизнесу с такой редакцией сотрудничать. СМИ лишается рекламы, денег и закрывается. Жить-то не на что. На помощь читателей особо рассчитывать не приходится. Продажа газеты не окупает всех редакционных расходов. Подписная же модель в интернете работает у единиц.
- Если нет свободной прессы, значит, она не востребована обществом. Чтобы газета, телевидение, сайт были независимы от власти, крупных структур, они должны жить на те деньги, которые ей дают читатели. Логично? А читатель эти деньги давать не хочет.
Аргумент, что деньги нужны, чтобы помогать им же, не проходит. Поэтому огромное количество СМИ уходят под провластные структуры, либо бизнес-структуры. И начинается определенная цензура, редакции диктуют условия и политику.Павел Шишкинглавный редактор газеты «Пензенская правда» - Большинству не очень важно то, что мы называем свободной прессой, поэтому мы имеем то, что имеем. Не хотят люди, в целом общество поддерживать независимые СМИ, ну они и не поддерживается. Это не чья-то злая воля. Мы имеем ту ситуацию, которая определяется не отдельными чиновниками, бизнесменами или редакторами, а обществом.Владимир Касютинглавный редактор журнала «Журналистика и медиарынок»
За какую информацию
и как накажут
Если читаете материал с мобильного, листайте вправо.
Функцию репрессивного органа для СМИ выполняет Роскомнадзор. Он решает, кого штрафовать, кого блокировать. На сайте Роскомнадзора опубликован список, за какую информацию они будут блокировать. Правда, список неполный. Все причины для блокировки прописаны в пункте 1 статьи 15.3 Федерального закона «Об информации...».
По мнению заместителя главного редактора газеты «Якутск Вечерний» Виталия Обедина, Роскомнадзор проявляет активность, когда появляется новый нормативный документ, который надо «обкатать», или когда какое-то ведомство присылает запрос. И приводит пример с газетой «Якутск Вечерний», где еще в 2018 году вышла статья, как офицер ФСБ Сорокин избил пенсионеров. Имя, фамилия, должность и «подвиг» офицера газета озвучила. Силовику не понравилось, что в газете прозвучали его персональные данные, он пожаловался в Роскомнадзор, тот в свою очередь обратился в суд.
«Якутск Вечерний» выиграл процесс. И вскоре снова получил предписание от Роскомнадзора — опять же из-за офицера ФСБ Сорокина и опять же за разглашение его персональных данных.
По мнению заместителя главного редактора газеты «Якутск Вечерний» Виталия Обедина, Роскомнадзор проявляет активность, когда появляется новый нормативный документ, который надо «обкатать», или когда какое-то ведомство присылает запрос. И приводит пример с газетой «Якутск Вечерний», где еще в 2018 году вышла статья, как офицер ФСБ Сорокин избил пенсионеров. Имя, фамилия, должность и «подвиг» офицера газета озвучила. Силовику не понравилось, что в газете прозвучали его персональные данные, он пожаловался в Роскомнадзор, тот в свою очередь обратился в суд.
«Якутск Вечерний» выиграл процесс. И вскоре снова получил предписание от Роскомнадзора — опять же из-за офицера ФСБ Сорокина и опять же за разглашение его персональных данных.
- Виталий Обединзаместитель главного редактора газеты «Якутск Вечерний»Есть закон о персональных данных, есть закон, по которому информация о кадровом составе ФСБ считается чуть ли не государственной тайной. Но есть и оговорка, где сказано, что в общественных интересах такую информацию можно разглашать. В данном случае мы назвали офицера ФСБ в общественных интересах. Это мы и доказывали в суде.
На сознательное нарушение действующих законов мы не идем, но какие-то пограничные вещи, вроде как упомянуть в статье имя и фамилию полковника ФСБ, который избил двух пенсионеров, считаем возможным.
Под пример «обкатки» нового нормативного акта попадает история с ярославскими сайтами «Яркуб» и 76.ru, которые заблокировали за «оскорбление власти». Повод: в ночь на 31 марта 2019 года на колоннах здания областного УМВД в Ярославле появилась большая надпись с фамилией президента и оскорбительным словом. Об акте вандализма написали все ярославские СМИ (не цитируя оскорбление и заретушировав его на фото) — и почти все вскоре удалили новость по звонку из Роскомнадзора. Отказались только две редакции — «Яркуб» и 76.RU.
Как акт цензуры и попытку закрыть издание расценил интернет-журнал «7×7» штрафы в 800 тысяч на СМИ и 40 тысяч рублей на главного редактора Софью Крапоткину. Штрафы в августе 2018 года редакция получила за рассуждения о наркотиках в блоге одного из авторов.
Как акт цензуры и попытку закрыть издание расценил интернет-журнал «7×7» штрафы в 800 тысяч на СМИ и 40 тысяч рублей на главного редактора Софью Крапоткину. Штрафы в августе 2018 года редакция получила за рассуждения о наркотиках в блоге одного из авторов.
- Софья Крапоткинаглавный редактор интернет-журнала «7×7»Мы считаем, что штраф неправомерен. Если бы мы завтра столкнулись с аналогичным роликом, из-за которого нас оштрафовали, мы бы поставили его. Я считаю, что в нем нет пропаганды наркотиков. Это яркий пример того, насколько репрессивным является законодательство и правоприменение в России.
Мне кажется, здесь дело не в наркотиках, а дело в свободе мнения, в свободе высказывания. Если цитировать фразу: «синтетические наркотики убивают быстрее, чем...» (целиком фразу публиковать не можем, ее продолжение и стало поводом для штрафа — прим. редакции сделано.медиа), то я не согласна, что здесь есть пропаганда. Здесь есть констатация факта.
У газеты «Пензенская правда» были столкновения с Роскомнадзором из-за материалов о суицидах, когда в городе «чуть не каждую неделю подростки из окон прыгали». «Это социально-значимая тема, про которую нельзя молчать», — говорит Шишкин.
Цензура для неугодных
Блокируют и штрафуют в России выборочно, отмечают наши эксперты. Законы, которые запрещают какие-то темы или ограничивают их подачу, по сути, не исполняются и начинают работать только под отдельные СМИ.
- Павел Шишкинглавный редактор газеты «Пензенская правда»Если нужно будет задавить СМИ, власть его задавит и повод найдется. Если такой задачи не поставлено, ты можешь писать и про суициды, и про наркотики, и про прочее, прочее. И это будет сходить с рук. Я знаю сайт, который творит непотребные вещи, но он выполняет определенный заказ, и его никто не блокирует.
Я, например, не тешу себя иллюзиями, что Телеграм сохранился, потому что Дуров умный. Через телеграм-каналы идет огромное количество политического слива и там разные политические группировки и деятели безнаказанно ведут свои игры.
О выборочном проявлении цензуры говорит и Виталий Обедин. По его мнению, происходящее с некоторыми российскими СМИ — это не цензура, это нормативно-правовой идиотизм.
- Виталий Обединзаместитель главного редактора газеты «Якутск Вечерний»Цензура отличается от идиотизма тем, что у цензуры есть понятные, логичные, объяснимые цели, которые должны привести к конкретному результату. Например, в Советском Союзе не должны были знать, что у нас есть преступления, что у нас есть секс, что на западе больше колбасы. Советская цензура работала с этим.
Современная цензура непонятно с чем работает. Как можно в современном мире, который весь соткан из информационных пространств, пытаться запрещать какие-то отдельные темы?
Мне кажется, что в этот нормативно-правовой идиотизм заложена одна идея, одна функция, которой он служит, — это идея разовых применений. Эти нормативные акты широко не применяются. Но когда надо кого-то прищучить, они применяются очень выборочно и очень мощно.
Самоцензура или страх
Самоцензура — это, скорее, история про не навреди другим. Когда понимаешь, что от правды никому легче не станет, проблема не решится, беда не уйдет, а сама ситуация только ухудшится.
- Павел Шишкинглавный редактор газеты «Пензенская правда»Редактор не должен быть камикадзе. Он не сам по себе, за ним стоит коллектив людей, за которых он отвечает.
У меня народ до сих пор периодически удивляется: я могу убрать из текста резкое высказывание в адрес чиновника, а на следующий день требовать от них материал, после которого этого чиновника сажать можно. Объясняю: можно допустить резкость, но что это даст? Если только себя потешить и вызвать очередное раздражение в нашу сторону.
Другое дело ввязываться в ситуацию, когда есть реальная проблема, когда есть веские доказательства, когда есть возможность исправить какой-то закон. Это история про самоцензуру и здравый смысл.
Не буду писать, потому что у меня будут проблемы, поэтому боюсь, — это, скорее, история про не навреди себе. Проще сделать вид, что проблема, с которой человек обратился к журналисту, выдумана, проблемы на самом деле нет или она сама собой как-нибудь рассосется. Писать про концерт местного кружка самодеятельности или очередное совещание чиновников — безопаснее.
- Владимир Касютин,главный редактор журнала «Журналистика и медиарынок»Бывают совсем смешные ситуации. Я помню одну женщину-редактора, которая училась водить машину и никак не могла получить права. Каждая пересдача экзамена стоила денег, людей специально заваливали, чтобы они продолжали обучение и продолжали платить. Я говорю этой женщине: «Вы же журналист, расскажите об этом». Она отказывалась, потому что боялась, что из-за этого текста у нее будут проблемы с получением прав.
К сожалению, в нашей профессии есть и такие люди — вялые, без мускулов.
Чего боятся журналисты?
Остаться без работы
и без денег
Потерять привычный комфорт
Конфликтов с чиновникамиУ них есть ресурсы сделать так, чтобы человек не смог найти работу.
Потерять авторитетСтатус редактора в муниципальном образовании по-прежнему что-то значит
Нажить враговИ проблемы, которые эти враги будут добавлять
Изменить подходы к работе«газета появится в интернете и потеряет читателей»
- Владимир Касютин,главный редактор журнала «Журналистика и медиарынок»Известные журналисты получают запрет на профессию. Такие вещи происходят, это не секрет. Сегодня он редактор, журналист, но куда ему идти завтра? Люди это понимают, им хочется иметь некий уровень комфортной жизни. Люди хотят жить и не готовы жертвовать комфортом ради контента.
Скорее всего, именно страх потерять комфортную жизнь «заставляет» некоторых редакторов и журналистов сверять каждое слово с чиновниками, приносить им газетные полосы на вычитку, удалять по их прихоти новости с сайта и не понравившиеся комментарии.
- Юлия Загитовасекретарь Союза журналистов России, медиаисследовательЭто типичная история, такое происходит часто, и это просто ужасно — вычитывать с чиновниками материалы до их публикации. В современном мире у журналиста есть право выбора: где работать, на какой площадке публиковаться. В деревне в Тульской области живет молодой человек, которые ведет канал в Телеграме, зарабатывает на нем. При это он создает тот контент, который ему нравится. Если человек классный и талантливый журналист, то у него всегда будет возможность работать в другом медиа. У многих есть страх сделать первый шаг, что-то изменить в жизни. Но это просто страх.